Всю ночь подбирал случайных людей и развозил их по домам. Я был капитаном, моя тойота — фригатом, заснеженные дороги — морем, увязшие троллейбусы — затонувшими кораблями, а их пассажиры — выброшенными на рифы остановок матросами. Наверное, в старости у меня будет много кошек.
Мои любимые звёзды — коричневые карлики Холодные, скучные, тусклые, до неприличия маленькие Их открыли лишь несколько, но считается, что они наполняют собою весь космос Вот, с кем мне было бы просто
я старый, как тысячи вышедших из обращения слов как динозавры, как Сталин, как позавчерашний прилипший к тарелке, холодный, как Хельсинки, рисовый плов советские розовые и голубые грелки как старые в парке во много слоёв окрашенные, облезшие, снова окрашенные скамейки как найденные в школьных брюках шпаргалки как переждавшие зиму под снегом листья как беличьи кисти в моём наборе для рисования старый, как Великобритания как всякие на Луне вмятины и овраги света не отражающие стар, как руины в Риме, как Марсово поле где тут слоновье ближайшее кладбище я прилягу
Страшно подумать, что было бы с моим лицом, если бы не бокс. Я проколол бы губу, нос, переносицу, растянул тоннели до размера дорожных люков, а после придумал бы что-нибудь ещё. Вроде выщипывания бровей. Не знаю, зачем. А так там только синяки, рассечения и почти наверняка сломанный нос в недалёком будущем.