Когда-то герои в фильмах были действительно героями. Боевые машины, в одиночку выносящие вражеские базы вперёд ногами, кирпичами и оконными рамами. Я, когда в солдатиков играл, всегда парочку таких героев держал за пазухой. Тратил уйму времени, чтобы отстроить баррикады, штабы, выставить гарнизоны, посты, а потом парой тройкой коммандос штурмовал всё это дело. Получалось море трупов, взрывов, кто-то из героев непременно погибал, но кто-то, изрядно потрёпанный, доводил миссию до победного конца. Солдатиков у меня было много, из разных наборов, даже оловянные попадались. А разборные декорации хранились в обувной коробке. Потом появилось Лего, и сюжеты изменились в сторону борьбы за выживание в экстремальных условиях. Полярные станции, космические базы, морские курорты, корабли, аэропорты и так далее и тому подобное подвергались нападению кого-то. Или чего-то. В Лего имелось много подвижных деталей, поэтому можно было сооружать всевозможных членистоногих монстров с открывающимися пастями. Трупов и разрушений в таких сюжетах тоже было много, зато герои появлялись в процессе, а изначально было только много-много обычных людей. Потом фильмы изменились. Вместо героев появились крутые. Это такие ребята, которые не владеют убийственным хуком левой и умением выживать даже в космосе без скафандра под обстрелом ионных пушек дивизии вражеских истребителей. Крутые с виду ничего не умеют, кроме как острить, пошлись и блистать на экране. Крутые редко бывают качками, в конце фильма их лица не переливаются от пота и крови, и из двух рук они тоже не стреляют. Но в том-то и беда, что в логове чужих герой смотрится куда убедительнее, чем крутой. Хоть и не так красиво. А красота в наши дни - это всё и даже больше. Один два красивых и всеми обожаемых актёра вытянут любой сюжет из любой дыры. Поэтому сюжеты тоже обмельчали. Фантастика стала примитивной, в том смысле, что не хотелось после неё представлять себя штурмовиком с винтовкой или лазерным мечом, крошащим супостатов в капусту. Персонажи перестали вызывать желание рисовать их на партах, в боевых ссадинах. Обязательный атрибут любого героя – пулевое ранение в плечо – забылся и сгинул. Боевики стали жанром для дибилов. Да и сам я с Лего пересел на компьютерные игры, а сборники фантастики мне заменило ширпотребное фентези.

А сегодня я посмотрел «Аватара», и всё забытое вернулось. Ощущение белого большого – старой фантастики времён «Чужого», «Хищника», «Звёздного десанта», «Дня независимости». Наконец-то появился новый фильм, который не стыдно поставить в один ряд с классикой жанра. И даже не в том дело, что «Аватар» такой рутой – он вполне себе обыкновенный, - просто проняло меня челом. Захотелось придти и пост накатать о солдатиках и Лего, вспомнить фантастику со Шварценеггером и компанией. Как-то мне ностальгически грустно теперь. Будто из бассейна с тёплой водой на мороз вынырнул. И не просто вынырнул, а ещё и вылезать надо, собираться да на работу топать без шапки. Словом, вернулось ко мне что-то старое-престарое сегодня вечером. Фантастическое, геройское.

Точнее, это не концерт был, но все группы называли его концертом. Так что концерт. Обещали нас где-то в середину, а поставили в начало. То есть на самый разогрев. Это когда вся публика сидит за столиками, а перед сценой стоит десять человек и смотрит. А ты их не видишь, потому что в лицо бьёт лампа. Иногда она не бьёт, а мерцает, изредка выключается, тогда лады на грифе становятся видны и ты узнаёшь, в какой тональности играешь. И видишь, через сколько сантиметров впереди закончится крошечная сцена. Во время яркой прожекторной вспышки мелькает падающий вокалист. «Добавьте баса!» - кричит сзади басист. «Всё было супер, только баса дохрена», - говорят потом зрители. А ещё эта вторая песня... До неё всё было нормально. И после неё нормально. А вот во время... Во время второй песни мне стало одиноко и грустно, захотелось заплакать и убежать со сцены. Потому что играл я какую-то херню. Играл и не слышал, что играю. Но чувствовал, что это херня. Все опасные места в песне заставали меня врасплох, гитара ёрзала, в майке под рубашкой под кофтой вдруг стало жарко. Но, как после сказали очевидцы, всё нормально, только местами было плохо слышно вокалистку. Про гитариста с перекошенным ртом ни слова. Наверное, не заметили или решили, что так и надо было играть. На третьей песне стало немного лучше. Потом ещё лучше. И кончилось всё хорошо. Скоро у нас ещё один "концерт".

Билли подвержен хаосу. Каждый день его сумбурен и беспорядочен. Вот он встаёт с постели, а вот уже ложится обратно. Что было сделано за день, он не помнит. Сколько мест посещено - не знает. Что он делал вчера? Почему кругом бардак? Билли ничего не знает. Он запихивает вещи в шкаф, а утром они снова на полу. Кто это сделал? Вещи на столе, на диване, на полках. Вещи подвешены в воздухе. Старая, мятая, никому не нужная одежда Билли на всех горизонтальных плоскостях. Почему? Крошки еды. Крышечки бутылок. Стаканчики йогуртов. Как это происходит? Хаос в квартире Билли. Беспорядок внутри. Билли в дисгармонии точит карандаши. Это единственное, что он пока ещё осознаёт. Где-то на спине Билли есть кнопка. Нажмёшь на неё - и случится экстренная утряска всего по своим местам. Обнуление перегруженных функций и процедур. Кола со льдом на искрящиеся микросхему с последующим вызовом мастера, который решит все проблемы. Но хаос добрался и до туда. Теперь на спине Билли двести двадцать восемь тысяч четыреста четырнадцать кнопок, и ни одно из них больше ничего не делает. С Билли всё кончено. Но как же, чёрт побери, это случилось?

Сегодня мне было так плохо из-за много выпитого вчера, что я как-то уже и не знаю, что делать на Новый Год.

- А вы любите искусство? – спрашивает девочка Маша по случайно набранному номеру.
- Вы читали Рембо? – обращается она к прохожим.
- Вам нравится Шопенгауэр? Какая из картин Феллини ваша любимая?
Утро Маши начинается с артхауса. На завтрак у Маши артхаус. И на ланч у Маши артхаус. Даже в душе после обеда артхаус. И в вечерней пробежке. И в ночных бутербродах со курицей. И в самой курице. В простынях и в наволочках.
- Артхаус – это я! – говорит обычная девочка Маша.
- Вы смотрели Рембо? Вы слушали Шопенгауэра?! А???!
И не дождавшись ответа, бежит на встречу закату. Летит по небу на крыльях модерна и западноевропейских веяний. Скачет на хвосте артхауса, как Тигра Алана Милна в неизведанное.

А по рисованию у Маши три. И это здорово. Каждый знает, что три по рисованию – самый верный признак артхауса.

Однажды Уве решил всех бросить. Весь мир, всю вселенную. И бросил. Ну тут, понятное дело, все очень расстроились, стали звонить, уговаривать взять их обратно. А Уве непреклонен. «Нет», - говорит, и всё. Об этом даже в новостях передавали. В экстренном выпуске каждые 4 минуты. Все заводы остановились, фабрики перестали производить, крестьяне с полей ушли. Люди собрались на улицах с транспарантами. «Прости нас!», «Прости нас!» - кричали плотники, лодочники, шахматисты, атлеты, торговцы хурмой, инопланетяне, бизнесмены, вожди и президенты. Все во двор перед домом Уве с мольбами набились. А он только шторы задёрнул. И вазон из окна на них сбросил. Сидит, нарочито громко газетой шелестит. Воду в ванной не закрывает. И ведь что с них, дураков, возьмёшь? Не понимают, не ценят, но как они без него? Походил Уве по дому, посуду всю перемыл, все журналы пролистал и простил. Добрый он был, мягкосердечный.
- Но чтоб это в последний раз! – пригрозил он миру из окна напоследок.

Всерьёз задумываюсь о жилищном вопросе
Быть, как был раньше
Или всё бросить?
Те же стены ещё лет двадцать
Предпочесть ли матрас
Кровати?
А с холодильником что, с пылесосом?
А готовить, стирать
И ещё сотни две вопросов?
Как мне быть с моим комнатным диско-шаром?
В новой жизни его не станет
Откуда берутся все эти проблемы?
Как ни смотри на них
Всюду скверно

Всеми брошенный я какой-то стал. Без сторонников и знаменосцев остался. Даже коня нет.

Есть у осени минус
Плохая черта в характере
Осень пускает корни
Придёт один раз – и на тебе
Залезет ими под плинтус
Поднимет паркет, линолеум
Растерзает в клочья
Утром спросонья
О них спотыкаюсь
Больно
Или на кухню ночью
В пути запутаюсь
Будильник орёт – я не слышу
Сплю себе
Никакого уюта
Покоя, тепла, гармонии
Разваливаются ежеминутно
Стены с обоями
Кто похозяйничал в ванной?
Вопрос риторический, знаю
Но всё же
Как можно терпеть такое?
За что её любят некоторые?
Она же уже под кожей
Она же под веками
Её уже целое море
И деться практически некуда

Однажды Уве решил не браться за всё сразу. Выбрать что-то одно, расставить приоритеты. На всё сразу не хватает времени, а на что-то-одно его будет даже с избытком. Прежде всего Уве бросил горнолыжный спорт. Продал лыжи и маску. Всё равно ему не стать великим лыжником. В городе Уве даже снега нет, не то, что гор. Затем он бросил живопись. Этому учатся с детства, а Уве стар. Бросил виолончель. С балкона. Бросил курение. Бросил лепку. Уве перестал читать революционную литературу, продал коллекцию марок, завязал с мотогонками. Он даже распустил своё трио кларнетистов. Решил больше не тратить деньги на авиамоделирование и постижение буддизма. Надо было выбрать что-то-одно. Уве бросил работу, прогулку, зарядку, процесс приготовления завтрака. Уве бросил свою шляпу. Надо было расставить приоритеты. Уве бросил все, кроме сна и еды. На этом месте всё чуть было рухнуло. Уве пробовал всерьёз заниматься сном, но вскоре понимал, что без ужинов и обедов его жизнь катится под откос. Пробовал обойтись без сна, но быстро впадал в депрессию. Тогда Уве бросил и то, и другое. Купил обратно лыжи и маску, стал горнолыжником. И жили они долго и счастливо.

Нашёл в фотоаппарате кусочек нашей сценки. Самый конец. Мы кривляемся, световик круто лажает, всё трясётся, качество плохое.

У каждого слова своё название
У слова «кошка» название «кошка»
У шины – «шина»
Чайник зовётся «чайником»
Двигатель внутреннего сгорания –
«Тепловой машиной»
Или просто «Двигателем»
Устройство для пайки – «Паяльником»
«Окно» может зваться «Окошком»
«Оконным проёмом», «Оконцем»
Но чаще просто «Окном»
Солнце, как правило, – «Солнце»
В особо тяжёлых случаях – «Солнышко»
Ложечка «Ложкой»
Становится под дождём
Когда нет настроения
Скорая помощь – «Скорой»
Слон – «Слоном»

А бывают такие слова
У которых
Которые
Просто слова
Безымянные
Внутренние образования
Не скажешь их никому
Не напишешь в записной книжке
Сложные для запоминания
Слова-слишком
Тяжёлые, если нести
Быстро идут ко дну
Без ножек, чтобы поставить
Ставишь так – рушатся
Без адреса в мировой сети
Придумать бы им названия
Найти бы им
Слушателя


Я всё. Пора в утиль. Ничего, кроме работы, не надо. Все враги.