По-прежнему ничего, нигде, никого и незачем.



Мой распорядок дня. Встать так рано, как это вообще возможно. Включить комп. Зайти в РО. Выйти из РО, пробежать глазами форумы, чтобы там не накапливалось много непрочитанных сообщений. Те, кто думают, что форумы читаются ради интереса, не правы. Форумы читаются, чтобы на них не накапливалось много непрочитанных сообщений. Застелить постель. Зайти в РО и оставаться там, пока не захочется есть. Когда захочется есть, выйти из РО. Что-нибудь съесть. Чем проще и быстрее это что-нибудь будет готовиться, тем лучше. Мыть посуду только в крайнем случае, если больше спихнуть не на кого. Войти в РО. Когда большая и маленькая стрелочки будут вместе второй раз за день, выйти из РО и лечь спать. Подумать о полезности прожитого дня. Такое ощущение, что в этом распорядке слишком непродуктивно расходуется время. Например, дурацкий пункт про застилание кровати. А еду можно покупать сразу готовой. Или в тюбиках, как у космонавтов. И складывать эти тюбики рядом с кроватью.



Утром мне не хочется оставаться в постели. Спать хочется, но только не лёжа. Организм требует подняться и целый день провести на ногах, сонно покачивая головой из стороны в сторону. Или валяться где-нибудь под диваном, пока меня не найдут и не заставят куда-то идти и что-то делать. Вот как сейчас. Вся семейка свалила, оставив мне гору немытой посуды, невыброшенный мусор и непылесошенные ковры. И всё такое серое-серое...



Вчера прыгал на подушках и больно ударился головой о потолок. Теперь на макушке огромная шишка. Не ожидал, что потолок так низко.



Кин, часть третьяОказалось, что идея собирать росу с растительности, чтобы утолить жажду, была не такой уж и плохой. На огромных листьях каких-то кустарников собирались небольшие лужицы, Кин срывал их, подносил к губам и пил. Вода была вкусной, но очень холодной. Одежда всё ещё не просохла, влажные штаны натёрли ноги. Приближалась ночь. Очень хотелось есть, но ничего съестного найти пока не удалось. Также, как не удалось отыскать и ничего живого. Лес словно вымер: ни звука, ни писка, ни даже шелеста. Сперва тишина пугала Кина, он ждал, что вот-вот на него нападут. Или случится что-нибудь плохое, предчувствие трубило тревогу, велело бежать со всех ног, пробираться на верх оврага любыми способами... Шли часы, и ничего не происходило. Лес стоял густыми зарослями и не подавал никаких признаков жизни. Постепенно Кин свыкся с мыслью, что ему больше нечего делать, кроме как сохранять спокойствие и продолжать путь, куда глаза глядят. Паника и страх были совершенно ни к чему, если кто-то за ним и следит, но не нападает, значит, пока опасаться нечего. Куда важнее было отыскать хотя бы какую-то пищу и путь наверх.



Стремительно темнело. Густые кроны деревьев жадно отбирали красноватый солнечный свет, плотнее сдвигая свои тени. Кин думал, что не будет лишним отыскать себе место для ночлега. Температура ощутимо падала. С наступлением ночи сгущался и страх неизвестного. Что же это за лес без звуков? Почему в нём не растёт ничего съестного? И навязчивая мысль, что он всё-таки не один... Борясь с накатившейся тревогой и стараясь успокоить шалившее воображение, Кин и не заметил как расступились перед ним деревья, открывая его взору перед какое-то подобие поляны. Только пройдя с десяток шагов, он ощутил, что вокруг стало посвободнее, а трава поднялась выше, до уровня груди. Небольшая полянка густо заросла всевозможными дикими цветами, крапивой, полынью и прочей сорняковой растительностью, достигавшей здесь просто огромных размеров. Кин едва не столкнулся в великоном-осотом, раза в два превышавшим его собственный рост. В сумерках он спутал сорняк с деревцем и едва не ухватился за, как ему сперва показалось, ветку. Сделай Кин это, как в его руку спилась бы сотня огромных иголок с ядовитыми кончиками. Таких гигантов тут было немало и продвижение вглубь полянки могло стать весьма опасным занятием. Кин уже собирался поворачивать назад и возвращаться обратно в лек, как вдруг заметил впереди огромное дерево. Одинокое и величественное, оно поднималось на такую высоту, с какой могли бы поспорить лишь небоскрёбы этажей в пятьдесят. От толстого, метров пять в диаметре, ствола отходили увесистые ветви, такие огромные, что на них уместились бы небольшие деревенские домики. Разумеется, это было идеальное место для ночлега. Правда, и добраться до него было задачей непростой. Но Кин решил, что дело того стоит: ещё одного такого пробуждения с ледяной росе он вряд ли перенесёт. Схватит пневмонию, на том и путешествие закончится. Помогая себе руками, Кин начал пробираться сквозь заросли. Трава и стебли неприятно скользили по ладоням, на которых ещё не затянулись порезы. Ноги хлюпали в чём-то вязком. Чем ближе становилось дерево, тем глубже погружались ноги, тем выше поднимались заросли. Трава уже почти скрывала в себе Кина, гигантская крапива опасливо кренилась под собственной тяжестью, растопырив огромные листья. Вряд ли они могли ужались, их большущие иглы раздулись до таких размеров, что наверняка не прокусили бы кожу. Кин всё же старался не прикасаться к ним. Вскоре его голова и вовсе скрылась в зарослях. Солнце роняло последние капли света, уходя за горизонт, в противоположной части небосвода светилась фиолетовым полная луна.



Грязь под ногами уже достигала колен, а дерева всё не было. Каждый шаг давался с большим трудом. Сапоги так и норовили соскочить с ног остаться в трясине. Ночь уже наступила, а он застрял где-то посреди зарослей высоченных сорняков, наверняка уже сбился с пути и не отыскал места для ночлега. Хотя с другой стороны что в этом страшного? Кин заметил, что нет в лесу и насекомых. Ни комаров, ни пауков, ни гусениц... Ночь не предвещала никаких опасностей, кроме холода. А пробираясь сквозь траву в по густой и трясине он неплохо согрелся. Только ноги онемели, т.к. грязь была до ужаса холодной. Зубы колотились друг о друга, в животе жалобно и угрожающе урчало, а по ладоням текла кровь. Кину пришлось перевеять их, чтобы не резать о траву. Уже совсем отчаявшись, он совершенно неожиданно наткнулся на что-то твёрдое и сколькое. Это была кора дерева. И в эту же минуту где-то позади послышался хруст ломающихся веток.



На улице по-прежнему гадко, мерзко и отвратительно. Я знаю, чем хочу заниматься в жизни. Пускай меня заморозят в криогенной камере и поставят в библиотеке на полку как подпорку для книг. Или отправят на марс в качестве предупредительного выстрела.