Когда я не появляюсь на дневниках более суток, это говорит лишь об одном. Что-то случилось. Либо я сплю непривычно долго, либо я выхожу из кратковременного запоя, либо я ушёл в РО с головой и ногами, либо меня похитили инопланетяне. Ну, или самое простое – мне так скучно, что я прислонился к стене и молча всех ненавижу. Да, все уроды. Этот раз не был исключением, тут собралось всё сразу и даже больше. Учёба обрадовала замечательным расписанием и новой серией дурацких предметов. Дома после недолгого затишья снова посыпались упрёки, что я, извините, ни на что не пригодный дебил. Пару раз выбирался из берлоги на лоно природы, солнышком полюбоваться, погулять, ковры повытряхивать. Не интересно. Ковры ещё ладно, там польза какая-то есть, да и не совсем добровольно это было. Но вот остальное как-то не задаётся от начала и до самого конца. Солнышко идёт лесом, когда ты стоишь под ним со скучающим видом, а вокруг пусто, как в банке из-под майонеза. Как это? Да запросто. Берём банку и залазим в неё. А сверху сама собой заворачивается крышка. Шурупами. Радует хотя бы то, что нас таких много. Подавляющее большинство. Всякие придурки занимающие себя невесть чем, сидя сутками в четырёх стенах с надзором и настояниями и ковыряя ложкой паркет под топот обнаглевших тараканов... моя вам солидарность.



Кин, часть четвёртаяКин изо всех сил пытался хоть как-нибудь ухватиться за покрытый слизью ствол гигантского дерева, но ни одна из его попыток не увенчалась успехом. Замерзшие пальцы скользили по коре без всякой возможности в неё вцепиться. И да ветвей было не дотянуться. Те, что были у Кина над головой, росли слишком высоко. Остальных он не видел, растительность, уходившая вьющимися стеблями вверх и целевом скрывавшая в себе, оставляла ему лишь маленький кусочек ночной мглы над головой для обзора.



Шум и треск за спиной нарастал. Что-то массивное и неуклюжее пробиралось сквозь заросли. Прибиралось к дереву. Это что-то производило слишком много шума и гама, что казаться дружелюбным и безопасным. Скорее оно походило на нечто огромное, глупое, голодное и с острыми зубами в пару рядов. Внутренних голос подсказывал Кину, что едва ли стоит ждать чего-то хорошего от этой встречи. И Кин ему охотно верил. Скорее всего это ещё один обитатель леса вышел на охоту в поисках добычи. Встреча с предыдущим таким хищником – огромным троллем – едва ли не стоила Кину жизни. Но там были охотничье снаряжение и огонь, а здесь? Здесь нет ничего, чем можно было бы отпугнуть крупного зверя. Кин отчаянно скрёб ногтями по скользкой коре, пытался продвигаться в сторону, даже пошарил по карманам в поисках хотя бы чего-нибудь полезного в данной ситуации. Всё было бесполезно. Ноги плотно завязли в грязи, передвигаться было до невероятного сложно. Чего стоило всего лишь выдернуть ноги из трясины и при этом сохранить на ней сапог. Сделав пару шагов, Кин понял, что далеко ему таким образом уйти не удастся. Шум нарастал и раздавался уже совсем рядом. Похоже, то нечто, что проделывало себе дорогу через заросли, ориентировалось то ли по запаху, то ли ещё по каким-нибудь признакам, но явно не человеческим. Внезапно Кин обратил внимание на толщину стебля одного из растений рядом с ним, которое вполне могло бы поспорить габаритами с фонарным столбом. Далеко не каждое дерево вымахивает до таких исполинских размеров, каковыми обладал этот сорняк. Весь стебель устилали огромные зелёные шипы. Кин ухватился за один правой рукой, с трудом вытащил ногу из холодной грязи и поставил на другой. Рстение слегка пошатнулось и наклонилось. Кин вытащил вторую ногу и вот уже полностью оказался на странном растении. «Ну прямо, Джек и бобовый стебель», - подумалось ему, когда в треске ломающихся стеблей внезапно послышалось отчётливое сопение. Так дышит в нос разъярённый бык или какой-нибудь тролль. Внутренний голос оказался прав и даже очень. Кин с небывалой прытью принялся карабкаться по шипам вверх. Сорняк кренился и хрустел, его поверхность была влажной и скользкой. Несколько раз сапоги Кина соскальзывали с опор и он лишь чудом не свалился вниз.



И тут показался преследователь. Огромная морда ни то змеи, ни то крокодила вынырнула из зарослей и уставилась на Кина. Тот уже был в метрах в пяти от земли и продолжал карабкаться. Шум стих как по команде, сопение прекратилось. Вслед за мордой появилась огромная чешуйчатая лапа. Сверкнули когти, показался тёмный раздвоенный язык. Кин уже видел ветку, за которую собрался ухватиться. Ему оставалось метра два, не больше, но стебель так наклонился под его тяжестью, что оказался почти параллелен земле. Существо внизу, наблюдало, чем занимается его жертва и каким образом до неё добраться. В том, что он именно жертва Кин уже не сомневался. Он перестал ползти и теперь пытался стать на стебель в полный рост, чтобы подпрыгнуть и ухватиться яз ветку. Ничего умнее не пришло ему в голову в тот момент, а времени на новый план не оставалось. Змееподобное существо зашипело и навалилось на сорняк, вываливая из зарослей огромное туловище. Именно вываливая: необъятная туша плюхнулась в грязь рядом с сорняком и принялась обхватывать его коротенькими, как оказалось, лапками. Кин ощутил, что теряет равновесие. Держась руками за шипы, он изо всех сил старался не упасть с раскачиваемого тварью стебля. То и дело над головой пролетал сук, но по-прежнему слишком высоко, чтобы до него можно было дотянуться. Снизу донёся пронзительный вопль – существо решило прекратить эти игры и не желающая спускаться добыча начинала её злить. Кин не чувствовал ни холода, ни боли от порезов о шипы, не слышал крика и пыхтения твари внизу... Всё, о чём он думал в данный момент – это ветка над головой. Выпрямиться и пригнуть, выпрямиться и прыгнуть... Ухватиться обеими руками – и он спасён. Эта бестия не сможет ни повалить дерево, ни забраться на него. В тот самый момент, когда его слуха коснулся звук ломающегося стебля. Растение не пало, оно повисло на своих не менее низких соседях, а Кин протянулся руки к ветке и сомкнул на ней пальцы. «ДА! Есть!» - пронеслось у него в голове. Но едва только тело повисло на ветке, как всё тело пронзила жгучая боль, не замечать которую было уже невозможно. Наверное, падая с утёса, Кин всё-таки сломал ребро или вывихнул что-нибудь в плечевом поясе, т.к. одна рука тут же обмякла и разжала пальцы, словно чужая. Перед глазами пронёсся беззвучный ужас, застилаемый кровавой пеленой острой боли. Кин словно наяву ощутил, как на нём смыкается отвратительная змеиная челюсть, как в него вонзаются острые зубы. Он не заметил, как ветка выскальзывает из другой, послушной, руки. Как он срывается и летит вниз. Медленно, словно в воде. Стало ни то жарко, ни то холодно, ни то страшно, ни то и вовсе безразлично... Где-то далеко-далеко отсюда, за краем леса победоносно верещала змееподобная тварь. Перед глазами застыл клочок ночного неба и протянутая к нему рука...